Виталий Хаев: «Самоирония мне нужна, чтобы не бронзоветь»

На ТНТ начался второй сезон народной комедии «Праздники» — разухабистый сериал про жизнь среднестатистической семьи в провинции снова собирает отличные рейтинги и ещё больше смешит. Чем не повод встретиться с исполнителем главной роли Виталием Хаевым? Мы пообщались с актёром о жизни, счастье, профессии, семье, талантах, поклонниках и даже затронули в разговоре Ольгу Бузову. Получилось очень большое интервью.

Виталий Хаев с 2001 года снимается в кино и сериалах — его герои из «Изображая жертву», «Орлеана», «Благословите женщину», «Папа, сдохни» и других фильмов стали классикой. В 2020 году Хаев закончил отношения с театром, посвятив себя киноиндустрии.

Автор фото: ТНТ

— Начнём с театра — помните эти ужасные девяностые годы? Вы непосредственный участник того упадка. Выходит на сцену заряженный актер, только-только закончивший театральное училище, а в зале почти никого — это сильно било по самооценке?

— Не было никакого удара по самооценке. Было такое время, в театр люди все равно ходили — это не было тотальным упадком с совсем пустыми залами. Люди ходили, что-то смотрели — это скорее была такая недолгая перестроечная веха, когда появлялись новые режиссеры, театр менялся, а старые спектакли потихонечку отмирали. Полные залы вернулись буквально через несколько лет, поэтому никакого удара по самооценке не было. Мы прекрасно понимали что происходит.

— Эти полупустые залы мы можем сравнить, допустим, с провалом абстрактного фильма в прокате, когда в кинотеатр никто не ходит?

— Я, боюсь, не знаю. Наверное, неприятно и то, и другое. Я затрудняюсь как-то на этот вопрос ответить, честно говоря.

— За последние несколько месяцев вы официально дважды были в Казани.

— Почему вы подчеркиваете слово официально? То есть вы подозреваете, что я мог быть там неофициально?

— Вы же человек, турист, путешественник. Конечно, вы могли приезжать неофициально.

— Как хорошо, что вы это понимаете.

— В июле вы представляли фильм «Тополиный пух», в октябре — «Огниво», и оба раза я был в зале, слышал, как задавали одни и те же вопросы. Это раздражает? Вообще, какие вопросы самые выводящие, каких тем лучше вообще в разговоре не касаться?

— Появился такой новый формат, когда артистов начинают отправлять с фильмами в другие города для встречи со зрителями. Для меня по крайней мере новый — я всего два раза пока ездил, и как раз в Казань. Это вообще не раздражает никоим образом — люди чем-то интересуются, чего-то не знают, поэтому спрашивают. Даже если они повторяют вопросы, отвечу ещё раз. Люди вольны в своих фантазиях. Они могут спросить о чем угодно. Другое дело, как я на это отвечаю. Я не люблю вопросы про свою личную жизнь, потому что она должна быть личной. Прекрасно понимаю, что зрителям хочется знать как можно больше о чем-то, но вот тут, мне кажется, должен быть какой-то стоп. (В июле 2024 года нам даже удалось записать совместный «кружочек» в зрительном зале — посмотреть его можно в нашем телеграм-канале)

Автор фото: ТНТ

— Личное пространство, границы — это святое?

— Как-то я начал где-то что-то рассказывать про своих детей, а они мне сказали «Ты почему нас не спросил, хотим ли мы, чтобы об этом знали?», и меня они научили, тогда я понял, что они не хотят публичности никакой, хотят обозначить границы. Считаю, что это правильно.

— Что может вывести вас из себя?

— Ничего.

— А человеческая глупость?

— Ну и что теперь? Что же, я не знаю, что на свете много глупых людей? Почему меня должно это выводить из себя? [смеётся].

— Наглость раздражает? Когда нарушается личное пространство — это же наглость.

— Я просто закрываю границы и все. Почему раздражаться-то я должен? Это все равно что раздражаться на дождь. Ой, сегодня пошел дождь. Ой, сегодня стало холодно. Ты что, не знаешь, что у нас зима теперь или осень, и листья падают? Можно и на это тогда раздражаться. Это помогает чему-то? Нет, просто не вижу в этом смысла.

— Вы очень рационально подходите к этим вопросам.

— И более того, абсолютно спокойно. Просто вопросы, которые тебе неудобны, ты игнорируешь и все.

Автор фото: ТНТ

— Ваш образ, мое личное мнение, сложился уже давно. Я вот вижу Хаева в кино, и примерно понимаю, какой будет герой.

— Вообще, это удивительно, потому что, на мой взгляд, все мои работы разные. Я так понимаю, Вы говорите о визуальном образе, о том суровом мужике? Но, видимо, вы упустили другие роли, которые добрые, мягкие, веселые и юморные. Но я не могу выглядеть по-другому, даже когда в некоторых фильмах на меня клеят бороду. В «Снегурочке против всех» даже Деда Мороза играл (фильм 2021 года с Надей Сысоевой и Павлом Волей по сценарию Ильи Куликова. — GALA). Там меня вообще не узнать, но это тоже образ. Я существую в рамках своих работ, которые предлагаются, которые я выбираю. Последнее время это в основном комедии, что-то доброе, уже давно я не играл злодеев или бандитов.

— Здрасьте! А в «Огниво»? Там разве добрый образ? Там как раз злодей. Самый настоящий.

— Слушайте, это сказка. Во-первых, «Огниво» — это жанровая история. Я все равно существую в некоем сказочном жанре. Мой Лиходей, конечно, злодей, антагонист главного героя, но это как Кощей Бессмертный. Он вам не симпатичен что ли? Мне, например, с детства он импонирует. Мне хотелось сделать Лиходея все равно каким-то обаятельным. Уж не знаю, как на экране это получилось.

— То есть вы хотите сказать, что в жизни Виталий Евгеньевич Хаев очень мягкий человек, как и говорят о нем?

— Ну да. Все, кто со мной общается, знают, что в жизни я предпочитаю доброту, открытость, юмор, смех и радость — вот мои главные качества. Самоирония очень важна — я абсолютно не тот, кого показывают на экране, я живу по-другому. Все люди, которые со мной общаются, знают это. Я понимаю, что любой человек, кем бы он ни был, всё равно несовершенен. Поэтому строить из себя какой-то бронзовый памятник не стоит — потом тяжело ходить с бронзовыми ногами. Поэтому самоирония и нужна мне, чтобы не бронзоветь, чтобы чувствовать, что ты живой и настоящий, а не сделанный из собственных работ. У нас в семье так принято — шутки и юмор на первом месте, у нас всегда была веселая, добрая атмосфера, даже особо голос не повышали.

— Участь советского ребенка — воспитание ремнем, вас не коснулась?

— Ремнем меня не шлепали. Мне кажется, понятие советского ребенка очень образное, очень широкое, и в каждой семье было по-разному. Я же говорю о своей. В каждой семье есть свои скелеты, кто-то в детдоме рос и вышел нормальным человеком, кто-то из полноценной семьи спился или снаркоманился. Тут очень много всяких погодных течений, разных составляющих.

— На кого вы больше похожи, на маму или на папу?

— И внешне, и характером — на маму Татьяну Григорьевну Победоносцеву.

Автор фото: ТНТ

— Вы считаете себя счастливым человеком?

— Смотря что подразумевать под этим словом. Чтобы я ходил и как дурак улыбался всему? Солнце выглянуло в Москве, потому что оно очень редко бывает, и вот уже счастлив что ли? Это состояние короткое. Оно возникает, пропадает. А вообще, стараюсь радоваться всему. Я не могу сказать, что я всем доволен в своей судьбе. У меня есть работа, все живы-здоровы, слава богу. Хорошая съемка состоялась, хороший съемочный день — уже счастье. Пораньше отпустили, в бассейн выбрался наконец-то, заставил себя куда-то сходить, что-то сделать, выучил 20 сцен на следующую съемку на один день — уже хорошо. А сказать, что я совершенно счастливый каждую секунду, нельзя. И, наверное, таких людей не бывает. Понятие счастья сложное.

— Вы часто пересматриваете свои сериалы и фильмы? Для самолюбования или работы над ошибками.

— Нет. Свои нет. Ну зачем? Работу над ошибками я делаю сразу после того, как смотрю первый раз. Больше того, я понимаю уже, как это будет на этапе, когда снимаем. Потом бывает еще озвучка, потом еще что-то, ты смотришь и все понимаешь. Я в этот момент провожу работу над ошибками: «Ага, это не так сделали, это не смог, это не получилось». В основном критикую себя для того, чтобы как-то двигаться дальше. Даже несмотря на то, что некоторые говорят, что всё было здорово, вижу у себя то, что хотел бы поправить. Но свою работу я не пересматриваю. Я вообще очень самокритичный и стараюсь делать лучше все время, поэтому занимаюсь профессиональным самокопанием. Любая критика гораздо важнее, чем похвала. Своих детей всё время критикую, а они говорят «Почему ты нас не хвалишь, так нельзя!». Отвечаю, что хвалить вас может кто угодно и это ничего не даёт, помогает правильная критика людей, которым ты доверяешь. Потому что сейчас развелось полно диванных критиков, которые ничего не понимают, им просто приятно плеваться ядом. Это никакого отношения не имеет к конструктивной критике. Говорю только про своих детей, у чужих есть свои родители, пусть они их воспитывают, это их судьба.

— Вспомним Андрюшу Тимченко, с которым вы играли в «Тополином пухе». На мой взгляд, ваш дуэт сложился, получилось смешно, по-доброму глуповато, трогательно.

— Это не моя заслуга, а режиссера, кастинг-директоров, которые выбрали Тимченко и меня, а мы там уже просто подружились и играли тексты, которые нам предоставили, которые написал другой человек. Химия не только от нас зависит, это зависит от многих людей. Я обычно говорю, что съёмочный день начинается с водителей, которые везут тебя на площадку, которые привозят световую аппаратуру, с обслуживающего персонала, помощников, всех-всех. И когда всё это сходится в одну точку, только тогда мы тихонько начинаем играть. Всем кажется, что мы главные, а это немножко не так. Не приедет водитель, так вообще ничего не будет, съёмки не будет.

Автор фото: ТНТ

— Я вот слушаю, и у меня складывается стойкое ощущение, что вы вообще никогда в жизни не ловили звезду. Абсолютно обычный человек, который в соседней квартире живет.

— Да, я немножко не понимаю этот вот звездный статус. Никак не могу понять, и даже спрашивал у коллег «Звездный статус — это что? Стать вдруг капризным, ругаться на людей?». Это что, кому-то помогает играть? Мне нет. Для меня спокойная творческая обстановка гораздо интереснее. Там, на площадке или в других местах, почему-то этим люди занимаются — не такая машина, не такой вагон, не такая еда, что-то не принесли. Они ведут себя как-то странно, для меня это странно. Быть может, как я думаю, поскольку актеры люди эмоциональные, им надо набрать температуру. У меня это получается без того, чтобы хамить людям, которые тебе помогают работать. Для меня гораздо важнее дружить с ними, как-то заботиться о них. Ты же проводишь на площадке огромное количество времени, практически вся твоя жизнь связана с кино. Это и есть моя жизнь, и она должна быть комфортной. Для меня это прекрасно, когда все добрые, все улыбаются, все любят друг друга. Для кого-то, я ещё раз повторяю, наверное, скандалы и выпендреж важны. Ну, это их проблемы, не мои. Я допускаю все что угодно — пожалуйста, каждый идет своим путем. Кому-то надо выпендриваться, кому-то не надо. Мне это чуждо, неинтересно.

— Хорошо. Допустим, вы заметите, что ваш коллега, молодой или не очень актер или актриса ведут себя по-хамски по отношению к гримеру, к проводнику, к стюарту, к персоналу, который помогает. Вы сделаете замечание или сделаете вывод и промолчите?

— Никаких выводов я не сделаю. Люди способны на разное, чему тут удивляться? Прямо там я не буду делать замечания, потому что это еще сильнее стукнет по самооценке этого человека, который выпендривается. Быть может, отведу его в сторону или где-то скажу, чтобы вёл себя поприличнее, и то вряд ли. Наверное, нет. Скорее, нет.

— На мой субъективный взгляд, кажется, что в России острый дефицит талантливых детишек. Именно детей, а не подростков, таких как Тимченко, с которым вы играли. Вы поддерживаете мою точку зрения?

— Если честно, я никогда не задавался этим вопросом, потому что не так часто играю с детьми, как-то я не акцентировал на этом внимания, и немного фильмов с ними смотрел. Недавно увидел кино «Проект Флорида» (режиссёр Шон Бэйкер, снявший «Анору». — GALA). Там играют малыши, совсем маленькие дети лет четырёх-пяти. Я был совершенно очарован, не понимаю, как режиссёр с ними работал, если это вообще можно назвать работой. Там всё время в кадре дети, они говорят тексты, живут какой-то своей детской жизнью. Почему вы решили, что у нас нет талантливых детей? Вы где-то видели их плохую игру?

— В «Ералаше», который сейчас снимают.

— «Ералаш» был культовым журналом советского времени! Я давно, правда, его не видел уже, в детстве смотрел, а в наше время уже нет. И там были просто всегда очень такие, мне кажется, живые дети. Раньше «Ералаш» показывали всегда в кинотеатрах вместо рекламы, и мы очень этому радовались. И ещё был «Фитиль». Вот там дети всегда были очень подвижные, живые — подростки, такие же, как и мы.

— Поговорим ещё о детях. О вашем младшем сыне Георгие.

— Георгий учится в Щукинском театральном училище на третьем курсе сейчас у Валентины Петровны Николаенко. Ему осталось учиться полтора года. Он пока не начал сниматься в кино, у них в училище просто завал, они там целыми днями без выходных. Уходит рано утром и приходит поздно ночью. Я вообще не понимаю, как в таком режиме можно где-то сниматься. Хотя, насколько я знаю, студентам разрешают, если куда-то их выберут, но пока не получается.

— Вы бы хотели с ним сыграть? Мне кажется, это такая большая родительская ответственность будет.

— Почему нет? Если он будет где-то сниматься со мной, то я буду относиться к нему как к партнеру, противоположному артисту, и он это прекрасно знает, и будет так же ко мне относиться, но, наверное, с неким пиететом. Мне кажется, тут нельзя подключать родственные связи, потому что это будет мешать работе. Надо быть профессионалами в этом деле, и тогда может все сложиться. Такие отношения выстроить с сыном несложно. Я так живу, он прекрасно знает, что такое актерство, как надо работать, что надо делать, чем надо заниматься — он же со мной живет. Мы все общаемся, чему-то учимся, много советуемся. Я, к сожалению, не очень часто бываю у Георгия в институте. Всего пару раз ходил, и вижу, что он растет профессионально. А там как судьба сложится, ведь у каждого свой путь.

— Вы строгий отец?

— Вообще нет. Я строгий, но только в плане профессии. Мне хочется, чтобы он стал настоящим артистом. Как любому папе хочется, чтобы его сын чего-то добился. В кино, в театре — всё равно: там, где он захочет. Я вот полжизни провел в театре и был там счастлив. Можно просто заниматься кино, ждать ролей. Я не знаю, что он выберет. Мне бы хотелось, чтобы и там, и там у него получалось.

Автор фото: ТНТ

— Вы упомянули режиссёра Шона Бэйкера. Как вам «Анора»?

— Могу так сказать: мои дети просто в восторге, поэтому я пошел и посмотрел. У нас, конечно, развернулись дикие дискуссии, даже баталии по поводу этого фильма, потому что какого-то восторга и катарсиса я не испытал, но, безусловно, этот фильм очень талантливый, он многослойный, и этот режиссер мне очень нравится. Я же ещё смотрю с точки зрения актерской работы. Вот этот мальчик, который главный герой, на мой взгляд, сыграл просто восхитительно. Марк Эйдельштейн, который играет сына олигарха — у него просто восхитительная работа. Он как-то так умудрился сделать, что он вроде инфантильный, вроде что-то в нем противочеловеческое, а ему удалось обмануть меня как зрителя. Главная героиня тоже восхитительная.

— Давайте к вашим фильмам перейдём. Я посмотрел «Огниво», и поддержу мнение большинства. То есть я не в диком восторге, но я и не хочу ругать этот фильм. Это такой вот крепкий, прям хорошо сделанный средняк. Такое отношение зрителя обижает, как-то коробит то, что нет диких восторгов, нет оваций?

— Это прекрасно, это ваше мнение и всё. То, что я читаю, то, что я вижу — родители довольны, дети улыбаются, говорят, что хороший фильм. До сих пор он в прокате остается лидером. А я считаю, что это замечательное кино для детей, они приходят с родителями, улыбаются, соприкасаются со сказкой, с новыми ощущениями, не считая его никаким «средняком», а именно сказкой.

— Актёрство — это тяжкий труд, которым ты занимаешься всю жизнь или это моментальная удача, когда тебя кто-то заметит и пойдут спектакли/съёмки?

— У всех по-разному складывается жизнь, как и в любой другой профессии. Кто-то родился с золотой ложкой в зубах, а кто-то всю жизнь пашет для того, чтобы чего-то добиться. Даже если человек талантлив, это не значит, что он выстрелит. Все равно имеет место быть удача и самое главное — труд. Если ты талантлив, но не умеешь себя вести, то тоже, мне кажется, ничего не получится. Надо работать, работать, работать и работать.

— Вот смотрите. Ольга Бузова играла в театральной постановке МХТ, абсолютно, на мой взгляд, не имея на то таланта, но она очень работоспособная. Ваше мнение — это заслуженно, когда человек работоспособностью и упорством добивается ролей в серьезном театре?

— [Смеётся] Я ничего не знаю про эту девушку, не мне оценивать ее таланты. Я так понимаю, что какие-то люди сделали ставку на то, что на неё пойдут зрители, которым она знакома, и будут смотреть. У нее наверняка очень много подписчиков. Организаторы подумали, что все эти подписчики придут в театр и будут это смотреть. Мне кажется, это коммерческий проект, а не творческий. Бог им судья, ну что сделали — то сделали. Я совершенно спокойно к этому отношусь. Леди Гага тоже играет в кино. Какое она отношение имеет к киноиндустрии? Однако же сыграла в последнем «Джокере».

— И как вам?

— Довольно неплохо. Даже несмотря на то, что все говорят о провале фильма. Но, видимо, речь о провале кассовом. Сейчас как: денег не собрали, значит, кино провалилось. У меня был фильм «Изображая жертву», и он ничего не собрал в кассе, а на следующий месяц его разобрали на цитаты и начали показывать перед каждым чемпионатом мира по футболу. И монолог моего героя, который в «Яндексе» показывает сумасшедшие цифры по запросам, написали чрезвычайно, чрезвычайно талантливо сценаристы фильма братья Пресняковы — это их заслуга. Это была пьеса, они принесли мне её в театр, сказали, что написали для меня пьесу. Я тогда сказал «Вы вообще в курсе, что это нельзя произнести». Нет, говорят, будет хорошо. И нам разрешили ее поставить во МХАТе. И эта пьеса, ставшая фильмом, провалилась в прокате, никто ее не посмотрел толком. Потом фильм стал культовым.

Автор фото: ТНТ

Или фильм «Папа сдохни» Кирилла Соколова — тоже провалился. Ну не смотрят у нас люди черной комедии, это не наш жанр! Были газетные заголовки по всему миру — The Guardian, The New York Times, The Hollywood Reporter выходили с нашими обложками, фильм прошел по всему миру, по всем фестивалям прокатился; про Соколова писали, что он монтирует будто скальпелем, Гай Ричи просто отдыхает, а кассу фильм не собрал. И вот я не понимаю — это провал или нет. Для продюсеров, наверное, это было провалом. Но, с другой стороны, они заработали имидж свой. Есть же множество фильмов, которые на фестивалях показывают, там кассовые сборы не главное. Там есть имиджевая составляющая, которая, на мой взгляд, гораздо важнее.

— То есть вопрос денег даже не вторичен, а на каких-то десятых позициях?

— Нет. Почему на десятых? Это же приятно, когда твой фильм смотрит вся страна. Как раньше, например, было. Если выходил в СССР фильм, значит, тебя на следующий день увидит вся страна. Тогда, правда, все по-другому было: и кинотеатров больше, и вообще другая структура, для работы отбирались лучшие из лучших. Сейчас главенствует продюсерское кино, которое пытается заработать на этом деньги. Вообще нет ничего плохого в том, что фильм собрал хорошую кассу — это здорово. Ну а если не собрал, что же делать? Закончить профессию? Нет конечно.

— Вот по поводу «Изображая жертву». Знаю историю, что вы, когда читали этот легендарный 12-минутный матерный монолог со сцены театра, чуть не довели до обморока интеллигентную женщину в первом ряду. В повседневной жизни вы часто материтесь или это табу?

— Да уж как все. Иногда бывает и прикладываешь жесткое словечко. Ну да, да, иногда бывает. А почему нет? Мат придает… Даже не живость… Это такая вишенка на торте. Русский язык очень богатый, интересный и можно использовать все, мне кажется. Просто надо знать, в каких ситуациях можно это говорить, в каких нет. Кто-то умеет красиво ругаться. Я, наверное, не очень. Поэтому стараюсь особо не использовать мат. Чаще матерюсь мысленно.

— Вышло продолжение сериала «Праздники». На мой взгляд, первый сезон удался — очень вы органично сработались с Ароновой.

— Слушайте, ну конечно, иметь в партнере Марию Аронову — это огромное счастье. Она невероятный человек, мотор, в ней работает большой двигатель. Так бывает нечасто, когда попадаешь на человека, с которым ты спЕваешься, а не спИваешься — мы спелись, это большое счастье, актерское счастье, когда так работаешь. Вообще съёмки «Праздников» такое удивительное, радостное событие. Несмотря на продюсеров, которые сильно уплотняют график и пытаются снять сезон как можно быстрее. На площадке очень много работы: «Праздники» снимаются по полгода, и это тяжелейший труд почти без выходных, почти полгода жизни уходит на это. Но, как ни странно, на площадке у нас сложилась какая-то невероятная семья уже давным-давно, ещё с первого сезона, и во второй эта вся семья перекочевала. Едешь на работу как на праздник, там твои друзья, там счАстливо сниматься. Даже несмотря на большую тяжесть, потому что очень много приходится в один день делать, ведь это не как кино, а как завод по производству сериала. И в этом большая сложность — очень много текстов надо готовить, я постоянно учу тексты, учу, учу, учу, учу, учу, учу. Стараюсь не импровизировать на площадке — мне кажется, что это непрофессионально и некрасиво — а быть подготовленным. Артисты должны знать текст. Бывает, что слово вылетит из головы, но у нас всё это с юмором происходит. Все понимают, что объемы очень большие и может что-то выскочить. Но я стараюсь не допускать такого.

Автор фото: ТНТ

— Вышел второй сезон «Праздников». Есть те, кто даже первый не посмотрел. Давайте как-то заинтересуем, пригласим посмотреть.

— Мне кажется, что этот сериал зрителю понравился. Потому что ко мне часто подходят люди и многие вспоминают именно его, я просто чувствую тепло, которое идет от них. Они говорят «Праздники, праздники!», поэтому, я надеюсь, что сериал им зашёл, ведь он действительно делается с большой любовью, юмором, счастьем и с большим трудом. Вообще считаю, что заслуга любого произведения достигается благодаря авторам. Потому что всё начинается со сценария, потом обрастает режиссёрами, продюсерами, артистами, но сначала появляется некая идея, и кто-то её оформляет. Наши авторы придумывают структуру, придумывают сериал, а мы, актёры, уже исполнители того, что они придумали. Это их замысел, и не отметить сценаристов будет неправильно. Просто люди смотрят на экран и видят артистов. Мало кто понимает, что вся придумка принадлежит совсем другим людям, которые остались за кадром.

Мне кажется, что наши авторы, Денис Шенин и Дмитрий Ковалёв, написали очень ровный первый сезон, лайтовый (ненавижу это слово), а во втором ребята нашли какие-то совершенно другие болевые точки. Он получился гораздо острее и динамичнее — рождаются дети, будут свадьбы. И от того, что темы, на которые мы будем говорить во втором сезоне, стали более острыми, диалоги получились ещё смешнее. Мне кажется, что второй сезон «Праздников» будет крепче. Если первый был наливкой, то второй — это водочка.

В Голливуде говорят, что кино, во-первых, начинается со сценария. На втором месте сценарий, а на третьем месте тоже сценарий. Наши авторы придумывают огромную долгоиграющую структуру и сразу ее прописывают полностью, нам только остается сыграть это интересно. Они присутствуют на съемках, они всем довольны — мне, например, нравится, когда на площадке они показывают палец вверх.

— Первые «Праздники» получились добротной комедией. В продолжении в драму не скатились?

— Нет, ни в коем случае. Такая же смешная комедия, только крепче градус накала.

Автор фото: ТНТ

— Вы наверняка вот смотрите много фильмов и сериалов. Что можете посоветовать? Давайте по три сериала и фильма.

— Нет, слушайте, советовать я точно не буду никому. Я рос в совсем другое время и вообще на других фильмах. Назвать какой-то один или три любимых очень тяжело. Я был маленьким, только открывал кино для себя. Мы росли на французской новой волне. На Антониони, Бертолуччи, Годаре. Я не могу объяснить свою любовь к фильму «Ночной портье» Лилианы Кавани. Обожал смотреть в детстве «Последнее танго в Париже». Эти фильмы остались со мной навсегда, и могу сказать, что я их люблю, но это не значит, что не посмотрел еще какие-то фильмы. Я смотрю все современное кино, почти все отсматриваю. Очень много нравится фильмов и сериалов. Хоакин Феникс — считаю, великий артист, не понимаю, как он это делает, не знаю и не понимаю, как он живет, чтобы так играть. Мне неважно, провалился или нет его фильм в прокате. Я смотрю на его актерскую работу, которую, как я понимаю, сделать так не смогу. Все эти «Настоящие детективы» или «Игра престолов», те же сказки про Гарри Поттера или «Властелин кольцов» [смеётся]. С детьми смотришь — это просто восхитительно, замечательно сделано, невероятно, классно, здорово. А наши российские… Смотрю всё и очень многое нравится. Сейчас, думаю, киношная индустрия оживает, начинается бум, очень много снимают хорошего, и фестивального кино много выходит. Никак не могу дойти посмотреть «Вечную зиму» с Сашкой Робаком.

— Я уже посмотрел.

— Вот-вот, и я хочу, очень хочу. Во-первых, потому что я его хорошо знаю, во-вторых, хочется посмотреть более сложное что-то. («Вечная зима» тяжелая фестивальная драма с Александром Робаком и Юлией Марченко в главных ролях. — GALA). Последнее, что мне понравилось из российского невероятной актёрской работой и объёмом вложенного труда — это «Перевал Дятлова» (речь про сериал ТНТ 2020 года. — GALA). Вот такой странный у меня выбор, но почему-то он запал мне и неважно, провалился он или не провалился. Я вижу, сколько труда там вложено, вижу, как это сделано классно, я не понимаю, как актёры не остались на съёмках с отмороженными ушами. Казалось бы, что про перевал Дятлова было рассказано все что угодно — перед просмотром у меня был некий скептицизм. Но то, что я увидел, приятно удивило. Так что из последнего, что зацепило — это «Перевал Дятлова» и, быть может, «Слово пацана. Кровь на асфальте».