Дизайнер Динар Ярми: «Одежда - ДНК творца»

Каждая новая коллекция креатора Динара Ярми - это провокация и хулиганство. В его одежде появлялись MAYOT, Арсений Попов, Рузиль Минекаев, Sqwoz Bab и множество других медийных людей.

Вырос Ярми в Татарстане, в Дербышках. Учился в художественной школе и занимался творчеством ещё с подросткового периода, но поступил и в итоге окончил вуз с дипломом технического специалиста (таково было настояние родителей). После окончания института Динар занялся графическим дизайном и разными небольшими проектами в Москве. В какой-то момент шутки ради начал рисовать простые мокапы в фотошопе с собственным дизайном и выкладывать в интернет. Друзьям и знакомым понравились его работы, и он начал плотно заниматься своим делом. Каждый предмет гардероба, выходящий из-под руки Ярми, несет в себе определенную мысль. Мы поговорили с дизайнером (хотя сам он себя так не позиционирует) о том, откуда он берет вдохновение и как планирует развивать свой бренд.

— Как бы ты себя сам определил?

— Я бы сказал, что я креатор. Мне не очень нравится слово творец — это что-то в духе Фауста. Но я точно не дизайнер одежды — не умею кроить, шить и не разбираюсь в лекалах. Поэтому креатор, художник — более подходящее определение.

Автор фото: соцсети

Автор фото: соцсети

— Как выглядит весь процесс создания твоей одежды — от идеи до её реализации?

— Если коммерческий заказ — то тут алгоритм простой. Делаешь макапы. Показываешь заказчикам, как это выглядит, согласовываешь. Говоришь, какая ткань, какие лекала, а человек выбирает.

Если говорить о моих вещах — я изначально примерно понимаю, что хочу донести. Когда планирую поэкспериментировать, я просто пишу лекальщице, и мы вместе думаем над моей идеей. Никаких сложных изделий я пока не делал.

— С чего всё началось?

— Первые мысли о том, что я хочу работать в сфере искусства, появились ещё в 2008 году. Я рос в среде, из которой поскорее хотелось вырваться. Забавно: как-то на экране увидел, что Билан выиграл «Евровидение», и это сильно на меня повлияло. Я подумал: «Вау, я хочу тоже быть вот таким рок-н-ролльщиком». Но я не понимал, хотел ли быть артистом, рок-звездой или большой рыбой в IT-сфере на уровне Джобса или Гейтса. Я пошёл в художку, меня оттуда выгнали. Много тусил с ребятами. Потом решил восстановиться. После школы отучился на техническую специальность: это было условие родителей, чтобы после выпуска я год мог подумать над тем, чем действительно хочу заниматься. В то время появилась компания Kinetic Max. У них было отделение искусства. Ребята предложили написать картину. Потом началась череда событий, которые втянули меня в эту сферу: участие в «Селигере», переезд в Москву, работа художником-оформителем. Стал много узнавать. И уже пришёл к дизайну.

Изначально я делал макапы в фотошопе: создавал принт и накладывал на футболку. Это была некоторая игра с людьми. Я говорил: ребят, посмотрите, какое я создал изделие. И люди действительно в какой-то момент захотели это купить. Увидев, что на это есть спрос, я решил, что нужно разрабатывать проект. Для тех, кто думает, что на этом можно много заработать: мне это не приносило денег первые четыре года. Тут дело в том, что нужно делать то, что ты действительно хочешь сделать, а не то, что модно.

— В последние годы экологическая повестка набирает большие обороты в фешен-индустрии. Что ты думаешь на этот счёт?

— К фешен-индустрии я себя не отношу, так как не делаю сложных конструкций и замороченного дизайна. Но в обществе нужно себя как-то позиционировать, и я решил, что лучшее определение — креатор. Мой основной фокус внимания сейчас — манифест в принтах.

Если говорить об экологической повестке: моя задача — рассказать то, о чём я хочу рассказать, через мои работы. Насколько я понимаю, чтобы заниматься экологическим сырьём и переработкой, нужно очень много денег, и тратится не меньше химии и техники.

В первую очередь я думаю о том, чтобы у меня была качественная футболка, и это ведь тоже влияет на экологию. Я вообще считаю, что одежда — ДНК творца или того, с чем ты себя ассоциируешь. И зачем, например, покупать или создавать миллион футболок, а потом их выбрасывать? При мне в Казани (Динар сейчас живет в Казани. — GALA) за последние несколько лет закрылось порядка 20 брендов. Я думаю, многие хотели заниматься этим не потому, что было сильное желание, а потому, что это было модно.

— Также особенно горячей стала тема кэнселинга. Что ты думаешь насчёт этого явления и как оно влияет на людей?

— Странно выдергивать какие-то факты из прошлого, когда законы уже поменялись. Мир за счёт соцсетей окутан безумием. На эту тему, кстати, можно создавать провокационный творческий продукт, чтобы те, кто подвергся негативному влиянию со стороны медиа и СМИ, открыли людям глаза на то, что кэнселинг — это миф, который когда-то кем-то был навязан. Такое токсичное поведение вредит и тебе, и окружающим. Поэтому я не сторонник таких штук.

— Среди людей из творческой среды часто возникает дискуссия о зрителе и его роли в отношениях с произведением. Должен ли этот самый зритель, по твоему мнению, заранее готовиться к знакомству с искусством или же ему позволено в наше время не погружаться в его контекст?

— В определенном случае у зрителя желательно воспитать вкус. Я наблюдаю, что у многих очень низкая осведомленность вообще о том, что происходит в мировом контексте искусства, или его традиционных видах. Некоторые люди как будто бы зависли на плоскости того, что всё модное и популярное быстро меняется, но не уходят вглубь. Не уходят туда, где можно было бы развить в себе какие-то благородные качества.

В то же время я никогда не был сторонником энциклопедического подхода. Он душный и токсичный. Ты как будто бы не чувствуешь искусство, а закрываешь для себя какие-то галочки. Считаю, что должен быть какой-то баланс. Мне нравится, когда ты что-то чувствуешь сердцем, и в то же время понимаешь, что ты способен провести какой-то личный анализ, увидеть для себя личные моменты.

Многие говорят, что нужно в искусстве познать именно повествование того, что происходит. Возьмем любую историю: Красная Шапочка пошла к бабушке, там волк. Все знают эту историю, но суть и проблему хотят раскрыть далеко не все. Я думаю, что люди должны больше делать акцент на сути, а не на истории.

— Как ты относишься к современному искусству?

— Раньше мне было интересно разбираться в музейном искусстве. Сейчас в 90% случаев мне скучно, потому что я не понимаю, что хочет сказать автор. Мне будто просто дают инструкцию к выставке.

Недавно я прошелся по выставке и ничего особо не понял. Решил послушать куратора, а там: здесь изображена тарелка, здесь изображено небо. Я вижу, что здесь тарелка, зачем вы мне это говорите? Я ведь хочу, чтобы куратор донес до меня мысль автора, а не внешнюю оболочку.

Еще определяющим для меня является вопрос: хочу ли я это сфоткать на память. Если ответ нет — значит, это меня не зацепило.

— Известность — определенное испытание. Думал ли ты о том, что хотел проснуться в один день всемирно известным?

— Когда в Москве я начал зарабатывать на творчестве, я подумал: нет того, чего ты не можешь достичь. Это был такой пик юношеского максимализма. В 21 год ты подпитываешься какими-то творческими, мировыми персонажами, ты веришь в то, что популярность тебе поможет. Со временем начинаешь понимать, что круче, когда знают твой продукт, твое произведение. Когда у тебя есть возможность донести свою мысль до людей.

Я понял, что мне правильнее идти поступательно, как Микеланджело: брать кусок некрасивого камня и постепенно что-то формировать. Кстати, как художник я формируюсь до сих пор. Я думаю, в 20 лет тебе кажется, что ты гений и всё возможно. Сейчас ты тоже понимаешь, что всё можешь, но волнует другой вопрос: сколько ты готов потрудиться. Популярность — это больше ресурс, это про возможности. Это лимит доверия заказчиков и социума. Но я бы, например, не хотел популярности уровня Ye (Kanye West): ты не можешь просто погулять по улице без охраны. Я видел такое, когда мои знакомые ездили на Неделю моды в Милан или Париж. Это ужас. Всё должно быть в меру. Хотя, лукавить не буду, любой художник, наверное, хотел бы стать известным.

— Как ты для себя определяешь творчество — про что оно для тебя? Кто такой человек искусства?

— Многие, кто живет по плану, это не творческие люди. Творческий человек, скорее, иррационально мыслит. У него даже если будет план, он будет его обходить. Он может вообще из него выйти. Это можно проследить у диджеев — смотришь на то, какую музыку он ставит. Можно это заметить и у фотографа: заметить, делает он всё по шаблону или нет. Творчество для меня — личное исследование себя.

— Как ты решаешь, будешь сотрудничать с кем-то или нет?

— Я могу видеть каких-то персонажей, проекты, которые мне сегодня интересны. Через год, может быть, мне они будут неинтересны или же я им. Если я вижу, что в чем-то совпадают наши ДНК, то и сам могу что-то предложить, не стесняясь.

— Ты работаешь сейчас над чем-нибудь новым?

— Пока особо рассказывать нечего. Возможно, чуть изменю визуальное направление. Есть B2B-сегмент, это где я делаю коммерцию, мерч под ключ, и мой проект творческий, где я просто сочиняю. Во втором случае делаю ровно столько, сколько хочу и сколько осилю.

— Считаешь ли ты сатиру одним из лейтмотивов своего творческого продукта?

— Не совсем. У меня есть внутренняя цензура. Многие же могут высказываться по глупости.

Автор фото: соцсети

Автор фото: соцсети

— Арсений Попов носит кепку Not the Young British Artists, LOVV66 и MAYOT в твоих футболках. На груди у Рузиля Минекаева красуются твои буквы - TATARSTAN. Что ты чувствуешь, когда твое творчество выходит за рамки локального и публичные личности начинают носить твои вещи?

— Мне это приятно, это точно. Сейчас, наверное, я отношусь к этому чуть проще. Иногда даже мне кто-то скидывает фотки или говорит, что о моем творчестве отзывались. Я в этой сфере не первый год, и долгое время мне не удавалось получать обратную связь. Друзья покупали мои вещи, с моей подругой мы разрабатывали проект «План побега», делали показ, но это было на локальном уровне.

В первый раз я увидел свою одежду на популярной личности в 2019 году. У меня есть друг-фотограф. Он делал декабрьскую обложку для журнала Forbes. Тогда еще существовал наш проект «План побега». И мой друг фотографировал Михаила Прохорова, который был в свитере «Красть внимание». Мне было приятно, что личность такого масштаба увидела мой свитер. Также мои свитеры засветились в некоторых выпусках Vogue в одной из стран.

Потом московские модели, которые выставляются на крупных показах Европы, ходили в моих свитерах. Хотя у меня вот именно в этих свитерах как-то коммерчески успеха не было. Потом я приостановил весь этот процесс, так как случилась пандемия. Проект «План побега» закрылся. И уже потом началась глава Dinar Yarmy. Этот проект уже начал приобретать коммерческий успех.

Если говорить о медиасреде за последние годы… Я делал кепки Note Unproved 6 и Note The Young British Artist — это отсылки к творческим объединениям дизайнеров и художников конца 80-х — начала 90-х годов. Их начали носить в Москве публичные личности, которые были упомянуты. Да и вообще вся партия ушла удачно — буквально за месяц.

Мне приятно, когда люди без подписчиков выкладывают, потому что я все равно показываю, что есть на это спрос. Но я совру, если скажу, что мне всё равно, если популярный человек выложил фото с моей вещью. Всё равно очень приятно.

— Дарил ли ты кому-то из публичных личностей свои вещи?

— Много кому. Есть нюанс: те, кто купил, — они носят. Те, кому подарил, — не носят. Ну, либо я не видел. Были персонажи, которым я хотел подарить, но кто-то даже отказывался. Были те, кому просто подарил из респекта, так как была возможность подарить, но это, видимо, не их ДНК. Был случай, кстати, когда ребята брали мои вещи на подарок кому-то публичному, и я видел, что их носят. Вот это приятно.

— В твоем проекте участвуют много людей или ты один?

— Есть люди на аутсорсе, есть пара людей в команде, но много операционки и креатива на мне. Примерно 95%. Я привлекаю иногда людей с аутсорса на коммерческие заказы, когда не справляюсь. Но пока не нашел человека, с кем бы моя ДНК наиболее точно сошлась.

Автор фото: соцсети

— Какие свои вещи ты бы мог назвать любимыми?

— Мне нравится «1₽ = 99$». Здесь есть социальная повестка. Я как-то был на одной лекции несколько лет назад, и там говорили, что многие вещи, которые были вчера правдой, сегодня являются абсурдом. Где-то там было написано, что один доллар стоит 20 рублей или 23 рубля, что-то такое. И уже тогда это было что-то неощутимое. И тогда я задумался: доллар стоит 30 рублей или 32… Почему-то зацепился за это число, но решил, что это как-то несерьезно. Понял: пусть будет 99 долларов. А рубль-доллар — это противостояние Востока и Запада, два полярных мира, которые вечно соревнуются между собой. Это просто некая ирония, которую цепляет человеческий глаз, и мне она понравилась. Возникла в моей голове минут за пять, наверное.

Автор фото: соцсети

— Какая мысль тебя преследует в последнее время?

— Последние посты на моем телеграм-канале завязаны на мысли о краже внимания. Мне эта тема очень нравится. Мы все тем или иным способом крадем внимание других людей. А заслуженно ли мы это делаем? Вот, например, я напишу «украсть внимание» на своем изделии — и таким образом сам украду его у человека. Есть, например, внимание хорошее, когда кто-то купил твою футболку, — ты кайфуешь от этого. Есть плохое — когда кто-то манипулирует тобой и ты не можешь думать ни о чём другом. Наверное, эту тему я бы хотел развить в своем творчестве.

Внимание всегда, наверное, было для меня фундаментальной штукой, но я просто об этом раньше не задумывался. Просто, находясь в работе, я почувствовал, что оно рассеяно. Оно в работе. Оно в делах. Это как-то стало влиять на то, что где-то я про себя начал забывать. Такой большой пазл я бы хотел изобразить, вынести это на обсуждение.