Никита Кологривый: «Я свое место прогрызал и выстрадал»

Никита Кологривый — 29-летний актер родом из Новосибирска. Сегодня он считается одним из самых востребованных и фактурных артистов в российском кино. Никита окончил ГИТИС по направлению театральной режиссуры, потом дебютировал в театре, а через пару лет — в кино. Его первым крупным проектом была картина «Жги!» Сегодня в фильмографии Никиты накопилось более 65 картин.

На экране за нашим собеседником закрепилось амплуа подонка, но фактура этого актера многогранна: например, в комедии «По щучьему велению» он исполнил главную роль простака Емели. Больше всего Кологривый известен зрителю по проектам «Черная весна», «Жиза», «Оффлайн» и, конечно, «Слово пацана». Помимо кино Никита активно занимается продюсерской деятельностью, но пока не раскрывает всех карт. В откровенном разговоре с GALA актер не стесняется в выражениях и предстает таким, какой есть.

— За что тебя выгнали из института в Новосибирске? И как пришла идея поехать поступать в Москву?

— Меня выгнали за плохое поведение: я нарушал дисциплину, пропускал занятия, грубил педагогам. Там, конечно, так не принято. Курс — это большая семья, и выделяться там нужно профессионально, а не выпендриваться. На тот момент я этого не понимал — стеснялся, наверное. Как пришла идея поступать в Москву? Мой близкий товарищ — Александр Солобаев, который уже ездил в Москву (правда, не поступил), знал всю эту петрушку и сказал: «Надо ехать, Никитос!»

— В одном из интервью ты вспоминал, что при поступлении в ГИТИС тебе говорили, что ты вряд ли будешь сниматься из-за странной внешности. А сам ты в юношестве считал себя привлекательным мужчиной? Пользовался популярностью у девушек?

— Я пользовался популярностью у девушек, но это было не из-за моей внешности, так скажем. Я носил очки — это у нас (в стране. — GALA) почему-то считается изъяном, это восприятие на уровне ДНК как будто заложено. «Ну очкарик, что! Ты что, с очкариком встречаешься? Да ты гонишь!» — говорили все. Поэтому нужно было пробуждать в себе другие ресурсы.

— Твоя самооценка изменилась с приходом популярности?

— Думаю, да.

Фото: Виктор Кривогуз

— У тебя есть разные амплуа, но у большинства людей ты ассоциируешься с образом отрицательного персонажа (по ролям в проектах «Черная весна», «Игра на выживание», «Жиза», «Слово пацана»). Не боишься стать заложником образа подонка?

— Неа. Вы же сами упомянули, что я очень органично вписываюсь в образы «плохишей» — например в роли Кощея в сериале «Слово пацана». Я не боюсь стать заложником этого образа.

— Кого ты хотел бы сыграть?

— Какую-нибудь неоднозначную историческую личность, наверное, — Пугачева или Степана Разина.

— Какой период жизни ты считаешь пиком своей популярности?

— Сейчас. На данный момент у меня много предложений о проектах, и сейчас я ощущаю на себе зрительское внимание, причем ощущаю его не в количестве подписчиков. Я ощущаю свой авторитет в народе, потому что если я выйду на сцену со всеми этими людьми, у которых аудитория больше, чем у меня, то я их все равно уничтожу. И это будут знать и видеть и чувствовать все. Поэтому я знаю, что это мой путь, и он обязан отрезвить вас от ...(хреновых. — GALA) актеров.

— Как ты выбираешь проекты?

— Ну, никак. Мой агент смотрит почту. Мы изучаем мою карьеру, роли, которые я играл, — стараемся анализировать. Думаем, что нам интересно — развиваться, играть что-нибудь новое или, может быть, проектом управляет интересный продюсер. Поэтому нечего торговаться, надо идти и работать! Тут много факторов — на меня влияет мой менеджер, она знает многих продюсеров, знает тонкости, поэтому тут все зависит от ситуации.

— С кем из популярных личностей ты хотел бы поработать?

— Из зарубежных — Джонни Депп, из наших — Женя Ткачук, но я думаю, что мы с ним поработаем у Тарамаевых. Еще Машков, Евгений Миронов. Хотелось бы еще поработать с молодым поколением, по фамилиям не смогу назвать, но думаю, что поработаю с ними в качестве продюсера. Я сейчас готовлю материалы, в следующем году я покажу себя ещё с другой стороны — более глобальной, чем я это делал в «Максе и Гусе».

— Каких актеров в твоем типаже ты считаешь основными конкурентами сегодня?

— Слушай, да молодых, наверное. Я вот вижу, что сейчас много талантливого подрастающего поколения приезжает к нам из провинции. Это так делается: пространство впускает новых людей и мы видим, как наше кино преображается из глянцевой картинки во что-то смысловое. Мы начинаем искать какие-то смыслы, отвечать на вопросы, понимать, что не все должны выглядеть, ... (блин. — GALA), как Барби и Кен. Как мой мастер всегда говорил: «С чего вы взяли, что Джульетта и Ромео такие прекрасные? Может, они толстые? Нет, что ли, богатых дочерей нефтяников? Ну и что, она полная, она не имеет права любить? Она не имеет права быть Джульеттой?» Это у нас сформировано лобовое представление, что Джульетта должна быть в белом платье, такая бледная вся. Поэтому я считаю, что у меня конкуренции как таковой нет. Каждый артист претендует на свой путь. То есть меня нельзя сравнивать, например, с Юрием Борисовым. Он — тонкий артист, на своем плацдарме Юра, условно говоря, король. Мне нравится его энергия в кадре, я ей доверяю. Мне нравится Чеботарев Димка, Саша Кузнецов — силой воли и позицией. Да и вообще, о конкуренции я не думаю — пусть они об этом думают.

— Кстати, многие заметили ваше сходство со Славой Копейкиным (роль Турбо в «Слове пацана». — GALA)

— А, это тот паренек с двумя тысячами подписчиков, который мне писал: «Мы с тобой братья, братья!» (смеется). Сейчас смотрю его сторис — 250 тысяч подписчиков. Вы че, ... (чокнулись. — GALA)? Дай Бог Славке Копейкину не зазнаться после одного сериала. Знаешь, это большая беда, которая настигает всех юных артистов. Например, Вани Янковского это не коснется, у него как было 400 тысяч [подписчиков], так и осталось. Он воспитан профессионально, а чуваки сейчас хапнут популярности и забьют болт на профессионализм. Самое важное у артиста — понять, что ты не гений. Мой путь артиста начался, когда мне объяснили, что я — не центр внимания, что есть команда, куча движений, которые способствуют твоему успеху. А твой успех — результат очень многих шестеренок. Если бы не Андрей и не Юра Коробейников, то, возможно, в руках другого режиссера совершенно по-другому выглядели бы эти персонажи. И, может быть, сериал бы вообще загнобили, но нет! Я сейчас понимаю, что чем популярнее я становлюсь, тем больше ответственности в моих руках. И мне очень хочется, чтобы Слава Копейкин не срулил. Он хороший пацан, на площадке вёл себя прекрасно, в нём есть желание, характер.

Фото: Виктор Кривогуз

— Некоторые известные люди в интервью говорят, что всегда знали, что станут популярными. Ты это чувствовал?

— Тут вопрос больше о влиянии. Популярность тебе ... (ни фига. — GALA) не дает, а вот популярность среди продюсеров дает тебе работу на долгие годы. И тут надо выбирать, что лучше: смотреть на типа, который создает видимость деятельности в социальных сетях на многомиллионную аудиторию, или на того, у которого нет странички в сетях, но он постоянно работает? Я вот второе выбираю. Я уверен в своих силах, взглядах на актерский мир. Главное — оставаться человеком.

— Ты уже попробовал себя в роли креативного продюсера сериала «Макс и Гусь», планируешь продолжать развиваться в сфере продюсирования?

— Да, и не только планирую, а развиваюсь в данный момент. Есть договоренности, пишутся сценарии, у меня есть креативная группа под моим руководством. Надеюсь, что у нас все будет замечательно!

— Мы не можем не поговорить с тобой о, наверное, самом популярном сериале последних лет, в котором ты принял участие. В «Слово пацана» ты пробовался на другие роли или тебя сразу позвали именно на этого персонажа?

— Меня сразу же позвали на Кощея. Вот видишь, тут у всех сработала ассоциация. Кто же его еще мог сыграть? Давайте подумаем, ребят. Юрий Борисов? Нет, наверное, Милош Бикович! (смеется). За этим и нужны разные артисты, которые смогут сыграть парня-интеллигента или бандюгана — этот труд равносильный. Я думаю, что они (создатели сериала. — GALA) сразу видели меня Кощеем.

— Как по сценарию зовут Кощея?

— Слушай, по-моему, Александр. Это реальный персонаж, у меня есть его фотографии, прическа — это прям член группировки. Этого человека нет в живых, поэтому не хочется о нём разговаривать, афишировать это. К тому же сейчас у меня нет точных данных, может, я что-то навру. Я больше руководствовался [при создании образа] житейскими наблюдениями и самой эпохой.

— В легендарной речи Кощея перед «улицей», после которой его отшили, было что-то от тебя?

— Безусловно было, все-таки Кощей — человек неоднозначный. Где-то он жесток, где-то одинок, справедлив. Он живёт своей правдой, она столкнулась с другой. В нем есть много чего от меня, я думаю. Много сходства.

— Каково было во дворах Новосибирска? Пересекался ли ты в своей жизни с людьми «с улицы»?

— Я и есть людь с улицы. Я не скажу, что дети с улиц живут в канализациях, но они живут другими ценностями. У кого-то есть возможность поехать с родителями в Турцию, Египет, увидеть другую культуру и понять, что можно жить по-другому. А кто-то прибегает из школы, придумывает себе причину быстренько свалить из дома, чтобы его не загнобили родители. Конечно, он идёт во двор — искать любовь и поддержку. Мы так же собирались, дрались, отстаивали свои понятия, это была общность — самое необходимое. Я про улицу могу сказать одно — это отсутствие цивилизации, воспитания и знания. Мы этого, слава богу, избегаем сейчас.

— Ощущение, что в «Слове пацана» ты даже не играл, настолько ты был органичен. Мы поняли, что персонаж тебе близок. Как он создавался? Кто-то тебе помогал?

— Он инакомыслящий: смотрит чуть иначе на вещи. Кощей — руководитель, харизматичный лидер. Я стремлюсь к этим качествам.

Фото: кадр из сериала «Слово пацана. Кровь на асфальте»

Фото: кадр из сериала «Слово пацана. Кровь на асфальте»

— Как относишься к хейту сериала со стороны чиновников и обвинениям в романтизации бандитизма?

— Главное, что сериал прошел уже почти, поэтому мне вообще пофиг. Запрещайте, если хотите!

— У тебя есть дочь Есения. Ты бы показал ей чуть позже «Слово пацана»?

— Конечно. Потому что человек сам вправе решать, что ему смотреть или не смотреть.

— Как ты относишься к слухам о продлении сериала на второй сезон?

— Не знаю, ребят, меня никуда не звали. Не переживайте, меня там не будет.

— Назови три проекта с твоим участием, которыми больше всего гордишься.

— «Черная весна», «Макс и Гусь» и «Бендер».

— Как ты оцениваешь российский кинематограф?

— Я считаю, что мы находимся на очень хорошем подъеме. Но я не буду выделять ни один проект. Есть такая поговорка продюсерская: «Чтобы быть звездой, не нужно быть талантливым. Нужно, чтобы тебя чаще показывали по телевизору». Это отличная аксиома, которая работает, например, в сериале «Слово пацана» — закинули грамотный рекламный ход, тик-токеры и школьники расшарили — все, пипец! Если ты даже скажешь, что это фигня, люди тебя сожрут! Это как в книге «Мастер и Маргарита»: в одной главе есть момент о том, что если бы Иисус пришел во второй раз — его бы еще раз распяли. Я рад, что это произошло: два поколения схлестнулись в обсуждении, это заставляет людей общаться. За это я обожаю искусство – оно мирит всех: и бедных, и богатых, и старых, и молодых. Хочется, чтобы мы восхищались разными проектами, нас ждет прекрасное российское кино-будущее!

— Как ты относишься к актерам, которые получают роли благодаря известной фамилии?

— Мне их жаль, потому что они даже не уверены в том, что делают. А я свое место прогрызал и выстрадал себе сам, поэтому у меня нет никакой легенды. Когда я общаюсь с журналистами, я свободно разговариваю, у меня нет никаких придуманных историй, образа, который я создал. Посмотри, как меняются молодые актеры после прихода популярности. Вот он был пацаненком обычным, прошел сериал, на премьере — он в плаще ... (на хрен. — GALA). Думаешь, ... (уважаю. — GALA) твою мать, дурачок, у тебя один проект! Сейчас пройдет полгода — про тебя все забудут.

— У тебя есть какие-то глобальные мечты, цели? Ты хотел бы, например, сняться в Голливуде?

— Я хочу создать здесь свою киноимперию.

— Каким был для тебя 2023 год?

— Очень тяжелым. Из-за большой нагрузки и обстоятельств моего взросления.