Автор фото: Ксения Кондитерова (@kndtrv)

— В турах ты посетил большое количество городов России. Где лучше принимают твой юмор, какая аудитория тебе ближе?

— Я, конечно, еще не по всей стране проехался, но из моих впечатлений самый теплый зритель для меня — питерский. Я выступал всегда в их местном стендап-клубе, и там всегда зрители понимают, чего ждать, и от них всегда чувствуется максимальный отзыв. Это не значит, что вообще в Питере самый теплый зритель, но моя сухая статистика вот такая. Я не чувствую какой-то сильной разницы в городах. Если люди узнали обо мне, то, скорее всего, они уже осведомлены о моей комедии и чаще всего воспринимают ее нормально.

— Как ты думаешь, почему именно в Питере тебя любят больше?

— Там люди больше к искусству тянутся, возможно, они более насмотренные. Нет такого, что у меня какой-то более глубинный юмор, но он немного специфичный. Для людей, которые разбираются в жанре стендап, его тропах и клише, им как будто интереснее воспринимать меня, чем обычному зрителю, который, возможно, нюансов моих не улавливает, которые я вкладываю, осознанно или неосознанно.

Автор фото: Ксения Кондитерова (@kndtrv)

— Над чем зрители смеются больше всего?

— Прежде всего зрителю нравится узнавать себя и какой-то жизненный опыт, эмоции, переживания. Порой ему даже не нужна шутка, ему важно вот это чувство узнавания и понимания, что он не один такой, кто переживает этот опыт. И вот за этим он идет в стендап, чтобы как-то пережить свой опыт с другим человеком. Поэтому вне зависимости от того, какой стендап у человека, какая стилистика, все все равно это дают зрителям. Есть какие-то виды и альтернативной комедии, но основной стендап, который мы знаем, дает именно это.

— Недавно Антон Шастун заявил, что в Казани публика мало смеется. Согласен ли ты с этим мнением?

— Трудно оценивать всю Казань. Антон Шастун оценивал свою аудиторию в Казани. Наверное, в Казани меньше молодой аудитории, которой нравится импровизация. Возможно, в Казани больше старых, поживших людей, которые уже не могут ассоциироваться с ним и с тем, что он рассказывает. По моему опыту, зритель в Казани такой же, как и везде. Где смешно, он смеется. У меня нет какого-то наблюдения о том, что у вас более сдержанные люди или грустные. Все зависит от мероприятия. В казанском стендап-клубе на платные шоу, на которых я выступал, определенные люди просто приходят, не особо погруженные в комедию и обеспеченные, но им тоже хочется посмеяться. Таких людей труднее развеселить, потому что они не настроены сразу любить тебя, тебе надо убедить, что ты достоин любви. Возможно, Антону вот такие зрители попались. Но в то же время я уверен, здесь куча зрителей, которые приходят с кайфом посмеяться на другие мероприятия, например открытый микрофон.

Сегодня будет первый мой сольный стендап-концерт. Соответственно, много шансов, что будут люди, которые меня знали до этого и имеют представление обо мне. Я предполагаю, что будет теплее, чем на тех мероприятиях, на которых я был до этого, но где был незнаком зрителю.

Автор фото: Ксения Кондитерова (@kndtrv)

— Джерри Сайнфелд и Луи Си Кей говорили, что их первое выступление было отвратительным, никто не смеялся и все прошло просто ужасно. А как было у тебя?

— У меня был максимально теплый прием. Мы сделали открытый микрофон на универскую тусовку. Я занимался тогда внутренним активизмом, и люди тупо знали уже эту всю среду. Туда пришли просто такие же ребята молодые, которые просто даже порой реагировали не смехом, а криками типа «Вау! Да! У тебя получилось! Ты молодец!». В такой атмосфере было очень приятно выступать. Я не проходил через школу Луи Си Кея, потому что он выступал в жестких подпольных барах, где два алкоголика на баре и 10 комиков, которые сами сидят и ждут своей очереди. В таких условиях очень легко обосраться. У меня было первое выступление максимально комфортное. Из-за такого ты начинаешь верить в себя и думаешь, что можно этим заниматься и всерьез. А потом уже были и падения. Все виды выступлений и реакций я уже получил в своей жизни.

— Были ли у тебя настолько ужасные выступления, что в зале была полная тишина?

— Да, были выступления, когда полная тишина. В основном начинаешь злиться на зал. Искренняя эмоция не какая-то там жалость, а именно злость. Происходит импульсивное желание обвинить зал в этом. Я в течение этих 10 минут неудачных просто борюсь с собой, чтобы не накричать на зрителей, но превращаю это в какую-то странную пассивную агрессию. И из этого пытаюсь комедию вычленить, в надежде, что кто-то получит удовольствие хотя бы от того, как мне плохо. Если вот это получается сделать, то супер. Если я захочу как-то это прокомментировать, я прокомментирую, потому что хуже уже не будет. Шанс, что зритель запустит в меня стакан пива, очень мал (смеется).

— Зачем вообще становиться стендапером? Что эта профессия дает лично тебе?

— Очень хороший вопрос. Мне кажется, многие туда идут из-за низкого порога вхождения, потому что все, что тебе надо, это записаться на микрофон. То есть тебе не нужно, как в КВН, искать единомышленников, тебе не нужно покупать гитару и учиться на ней играть. Просто нужен импульс и желание. На самом деле, многие чем больше занимаются комедией, тем больше понимают, что им не нужен стендап: им нужно что-то другое, другие отрасли искусства. И стендап становится первым шажком к этому.

Автор фото: Ксения Кондитерова (@kndtrv)

— Комик должен быть умным?

— Как я понял, эрудиция — это мощный инструмент, который действительно помогает создавать иллюзию, что ты умный, и самое главное — зрителю дает иллюзию, что он умный. Я пришел к выводу, что самое важное — искренность. Если ты научился искренне передавать свои эмоции и чувства, этого достаточно. То есть даже не эрудиция нужна, а жизненный опыт. Если ты проживаешь разные ситуации, а не только сидишь дома и смотришь сериалы, и ты умеешь это анализировать в себе, этого достаточно. Если люди понимают, что ты реально переживаешь из-за этих очередей в поликлинике — все, им уже плевать, какими словами ты опишешь это.

— Общение с разными людьми помогает в юморе?

— По идее, в стендапе требования к комику те же самые, что и к хорошему человеку. Просто общайся с людьми, узнавай новые точки зрения, читай новости, развивайся. Все это равноценно. Чем ты лучше как человек, тем ты лучше и как стендап-комик.

— Как ты относишься к комедийным передачам, например к «Что было дальше»?

— У меня чисто исследовательский интерес. Я просто знаю о формате, смотрел пару выпусков, чтобы понимать, как это работает. Весело, прикольно. Иногда, если нарезки вижу, то задерживаюсь, смотрю и смеюсь, но не засматриваюсь. Когда они на ВК вернулись, я уже не смотрел эти выпуски. Потому что примерно понял, что они показывают: меня это уже не удивляет. У меня точно нет злости или неприятия того, как они могут оскорблять людей, я полностью этот угар понимаю. На мой взгляд, ребята очень умные, хотя это может быть и не видно с первого взгляда.

— Как ты думаешь, в чем секрет их грандиозного успеха?

— Зрителям очень понравилось, что впервые кто-то обсирает их кумиров. У нас до этого был какой-то культ звезд, на которых мы смотрели на обложках или в клипах «Муз ТВ». Они были какими-то недосягаемыми людьми, а тут бамс — и ломается это представление за счет того, что с ними разговаривают панибратски. И вот этот диссонанс, видимо, сильно цепляет людей.

— Как ты относишься к КВН?

— Я уважаю КВН. Я считаю, он нас учит гораздо большему, чем мы думаем.

— Ты не употребляешь нецензурные слова в своих выступлениях, хотя это непривычно для стендапера. С чем это связано?

— Стараюсь избегать мат. В комедии я для себя придумал установку, что это хороший способ как раз углублять материал, чтобы не искать легких путей, потому что мат — хороший способ получить качественный смех. Там, где тебе не хватает лексикона, ты заменяешь слово искренней эмоцией, которую люди понимают. Мат сам по себе очень много мощных смыслов содержит, из-за чего люди сразу ассоциируют с тобой себя и понимают, о чем ты говоришь. И порой можно попасть в ловушку, что ты слишком часто это делаешь. Я часто вижу это в других комиках. И поэтому я поставил себе такую интересную задачу, потому что стремлюсь к какой-то глубине в комедии. Но я не определился с этим до конца. Это на данный момент моя установка. Вообще никому не навязываю, не говорю, что такой должен быть юмор. Просто мне вот так интересно делать. Я предполагаю, что когда-нибудь я начну использовать мат, когда буду уверен в своих силах. Потому что я считаю, мат, наверное, слишком глубоко в наш культурный код вплетен, чтобы игнорировать это. Потому что если ты не используешь мат, это уже, на самом деле, обман. То есть ты притворяешься каким-то другим человеком. Мне кажется, есть даже какие-то слова, которые по-другому и не перевести. Примеры не буду приводить, потому что я придумал себе образ, что я пока не ругаюсь (смеется).

— Как ты считаешь, юмору вообще нужна цензура? Например, ограничение на мат или темы, которые могут обидеть некоторых людей?

— Действительно есть такое, что люди в СССР из-за того, что вынуждены были искать пути обхода, придумали более креативные решения. Но! Мы точно не знаем, если бы не было цензуры, возможно, все бы просто так много творили, что были бы и хорошие креативные решения, и плохие, и средние, и в итоге мы получили бы более богатую историю с большим количеством ужасных вещей, но их бы все просто забыли. Тут вопрос глубинный. Я не готов отвечать с точки зрения того, как вообще должно развиваться искусство. То есть надо ли всему давать волю или все-таки надо как-то искусственно сдерживать.

Автор фото: Ксения Кондитерова (@kndtrv)

— Лично тебе мешает цензура?

— Скажу, что я пока не сталкивался с кардинальными препятствиями. Есть комики, которые действительно много остросоциальных вещей говорят, потому что, возможно, являются там жертвами как раз этих проблем. Я как будто бы не сталкивался с такими препятствиями, которые вынуждали бы меня хотеть говорить на какие-то темы. Соответственно, когда их ограничивали, я такой: «Ничего страшного, у меня есть моя нынешняя жизнь, я про нее могу шутить». Опять же, слишком глобальный вопрос. Могу по своему опыту сказать, что мне не мешает. Но то, что это кому-то может мешать, полностью допускаю.

— С кем ты дружишь из стендап-тусовки?

— Я довольно асоциальный человек. В основном я выбираюсь в мир, чтобы выступать. Все мои взаимодействия — с коллегами-комиками. Есть клевые комики, с которыми я периодически где-то выступаю. Мы делаем импровизационное-шоу в стендап-клубе на Трубной с Артемом. Потрясающий комик. С ним очень комфортно делать шоу, общаться, обсуждать сериалы. Никита Дубровский тоже потрясающий комик. Где-то, возможно, по духу наша комедия близка, из-за этого тоже есть какое-то сближение, что просто приятно с единомышленником пообщаться. С кем больше общих тем для разговора, с тем общаешься, с кем меньше — тех избегаешь.

— Стендап тебя сейчас полностью обеспечивает финансово?

— У меня есть основная работа автором в продакшене Medium Quality. Я помогаю интернет-проектам: писать шутки, какие-то приколы. На данный момент это половина моего заработка. И вторая половина — стендап. Стремлюсь к тому, чтобы стендап-заработок превысил авторский.

— Как твои родители относятся к тому, чем ты занимаешься? Кем они мечтали тебя видеть?

— Моя мама, мне кажется, восприняла с непониманием то, что я делаю, но с пониманием того, что мне это нравится. Она не пыталась навязать мне какой-то другой путь, но она как будто не совсем видит этот комедийный мир и всегда при разговорах предлагает вернуться в Воронеж из Москвы. Я думаю, что это еще более сильная поддержка — искренне не понимать, чем я занимаюсь, но все равно допускать это.

Автор фото: Ксения Кондитерова (@kndtrv)

— Я заметила, что очень много комиков – из Воронежа. Как ты думаешь, с чем это связано?

— Смешно, но так получилось, что Воронеж комиками снабжает Москву. Он снабжает даже жанрами, потому что передача «Импровизация» — это заслуга половины коллектива, родом которые из Воронежа. Опять же, креативные продюсеры стендапа — и они оба из Воронежа. За счет этого весового вклада сложилось ощущение, что как будто оттуда весь юмор. На самом деле статистически так вышло. Причины? Просто потому, что город молодежный, там очень сильно поддерживаются творческие начинания. Учась в институте, трудно не встать на путь юмора. Опять же, низкий порог вхождения играет роль, как я и говорил.

— Что у тебя записано в трудовой книжке — сейчас и первая работа?

— Оператор Helpdesk в «Евросети». Я работал в техподдержке и объяснял людям, как принтер перезапустить. Билетер в кинотеатре. Это моя первая работа после того, как я переехал в Москву. И я не удивлюсь, если это все. Это две мои работы в трудовой книжке. Я айтишник-билетер.

— Есть популярное мнение, что большинство комиков не самые счастливые люди. Мир комедии сложен сам по себе, и он привлекает таких же людей. На твой взгляд, как комедия связана с депрессией и страданиями?

— Стендап — точно интересный способ рефлексировать. Ты испытываешь какой-то опыт, запоминаешь его, и ты его анализируешь, ищешь парадокс в нем, чтобы создать шутку. Но пока ты создаешь эту шутку, из-за того, что ты рассуждаешь на эту тему, ты хочешь не хочешь какие-то выводы о себе как о человеке делаешь. Наверное, все выходят на сцену из-за какой-то внутренней травмы.

— Сколько времени проходит от идеи шутки, ее обкатки и до готового продукта?

— Чем я больше занимаюсь комедией, тем больше я становлюсь зависим от реакции зрителей. Если хоть какая-то мысль появляется в голове, которую я считаю смешной, я ее сразу несу на открытый микрофон, чтобы побыстрее получить одобрение этой мысли и понять, надо ли работать над ней. То есть время может составлять до одной минуты перед выходом на сцену. Иногда можно прямо на сцене что-то говорить, если комфортно себя чувствуешь. В какой-то момент написание шутки превращается уже в мышление. Ты просто все время думаешь шутками, ты мыслишь как комик, и уже нет промежутка между сценой и жизнью.

Автор фото: Ксения Кондитерова (@kndtrv)

— Ты очень открыт со своей аудиторией и искренне делишься своими эмоциями в телеграм-канале. Можешь назвать три неожиданных факта о себе?

— На самом деле в жизни я не такой весельчак, каким вы видите меня на сцене. Я не из Питера. Я никогда не ходил к психологу.

— Ты самокритичен к работе, которую делаешь?

— Вообще, да. Неприятно на себя со стороны смотреть лишний раз, потому что боишься увидеть какие-то косяки. В основном пытаюсь доверять своему внутреннему ощущению на сцене. Если я вот из ощущений понял, что мне что-то не понравилось, я пытаюсь посмотреть на себя на видео или послушать на аудио. Но это я должен быть в очень сильном тупике, чтобы не понимать, что вообще не так. И это вот прям последнее оружие запретное, которое придется расчехлить. Когда постоянно выступаешь, на самом деле уже даже не надо смотреть на себя, потому что ты, опять же, и так думаешь об этом, размышляешь. Кто-нибудь из комиков может со стороны тебя там отстебать за какую-то твою черту, и ты все поймешь.

— Стендаперы в обычной жизни смешные?

— От людей зависит. Потому что сцена — это просто работа. То есть ты на сцене показываешь свою работу. В рамках этой работы ты можешь быть веселым, меланхоличным, ярким, может, наоборот, спокойным. В жизни ты тоже можешь во всех этих стадиях быть. То есть кто-то удивляется, что на сцене веселый человек, а в жизни грустный. Но человек сейчас не на работе, он имеет право на обычную базовую эмоцию. Поймайте его в другой момент, когда он в отпуске, и увидите его веселым. Понятно, что в жизни люди не размахивают руками, не пытаются поймать внимание каждого человека. Очевидно, он будет отличаться.

— О чем ты мечтаешь?

— Философский вопрос. Просто мечтаю найти какой-то баланс между получением удовольствия от жизни и от творчества. Меньше загоняться, кайфовать от того, что делается, не забывать про саморазвитие и не стоять на месте. То есть я все эти критерии, к счастью, уже себе придумал, просто надо их научиться балансировать.

— Самые простые вещи, которые приносят тебе удовольствие?

— Обожаю потреблять контент: книги, музыка, фильмы, сериалы. Вообще в детстве, лет до 20, я просто впитывал все беспощадно. Порой жертвуя социальной жизнью. Но я такое удовольствие получал от какого-то выдуманного мира, что мне этого достаточно было. И сейчас по-прежнему я на этом ощущении живу. Обожаю придумывать, получать одобрение людей, закрывать свою, видимо, внутреннюю травму. И панкейк из фисташки обожаю!

— Можешь назвать несколько любимых фильмов и книг?

— Могу посоветовать любой фильм режиссера Мартина Макдонаха. Обожаю его философские черные комедии. Это клевые фильмы, которые тебя заставляют как будто все испытывать: и подумать о жизни, и искренне посмеяться, и погрустить.

По книгам я посоветую Джулиана Барнса. Вообще, в принципе, я про книги мало с кем разговариваю. Мартина Макдонаха я могу назвать, и есть шанс, что кто-то поймет. А вот, допустим, Джулиана Барнса я называю и редко слышу: «Да, я знаю этого писателя!» У него довольно короткие книги, для ознакомления вообще потрясающе подходят. По эмоциям Макдонаха мне напоминают. И остроумно, и глубоко. Вот именно это ощущение, когда ты полностью вовлечен и не понимаешь, за какой конкретной эмоцией пришел, это мне и нравится.